Сасори очнулся от тихих голосов, звучащих где-то неподалеку.
- И что нам теперь делать? - один из них принадлежал сумасшедшей старухе, притворяющейся молоденькой девушкой.
- Я... - начала, было, ее помощница, но прервалась на полуслове, как будто на самом деле и не собиралась ничего говорить, но слова хозяйки вынудили ее подать голос.
- Цунаде-сама, я не могу гарантировать, что это решение будет верным, и все же... - раздался вдруг голос Сакуры. Сасори удивленно раскрыл глаза. - Но мы могли бы... - она замялась. - Я уверена, он...
- Сакура, ближе к делу, - нетерпеливо проворчала одна из конохских кошек, чуть сильнее одергивая белую ткань на ширме, отгораживающей говоривших от Сасори.
- Хорошо. Поскольку все наши старания пошли прахом, я предлагаю... - Сакура вновь запнулась. - Все мы отлично понимаем, что лучшим вариантом было бы убить его, но раз уж... Я имею в виду...
- Сакура! Не отвлекайся!
- Я хочу поговорить с ним, - выдала наконец Сакура, поняв, что ей будет слишком трудно объяснить женщинам свое решение проблемы. - Пожалуйста.
Цунаде удивленно посмотрела на нее и наконец прекратила теребить ни в чем не повинную простыню.
- И о чем же? - спросила она без тени улыбки.
- Я хочу предложить ему... работать у нас.
Теперь уже и Шизуне смотрела на нее пораженным взглядом, полным праведного недоумения.
- Позвольте объяснить, - тут же пролепетала Сакура, которая была готова к подобной реакции. - Мы не смогли восстановить способности Сасори до такой степени, чтобы продолжить медицинские эксперименты. В какой-то мере это моя вина, поскольку я посчитала, что смогу справиться с этим самостоятельно, и не стала обращаться за помощью. И теперь, когда утеряна последняя надежда... Я имею в виду, что если бы мы знали результат, мы бы даже не стали начинать операцию, ведь так? - она подняла глаза и посмотрела на свою наставницу. Цунаде немного виновато покачала головой и отвела взгляд. Если бы им было известно, что примерно половину чакры Сасори придется направить на возвращение его телу способности восстанавливаться самостоятельно, они бы не стали бороться за его жизнь.
Потому что живой Сасори не нужен никому.
В этом и заключалась суть вопроса, заданного Цунаде почти что в порыве отчаяния: "И что нам теперь делать?". Теперь - когда он потерял свою уникальную способность, из-за которой, собственно, и затевался весь эксперимент, но, тем не менее, остался жив. Отпустить его - значит обеспечить пополнение сил Акацки. Оставлять в Конохе - бессмысленно, поскольку пользы от него теперь никакой, да и небезопасно это. Отправлять в конохскую колонию - еще более бессмысленно, только казенное имущество на него растрачивать, да и смуту в колонии сеять: половина тюремных охранников вон отказалось возвращаться на работу после происшествия с Мизуки, а тот наверняка и в подметки Кукловоду не годился. Убить?..
Цунаде не была ангелом. Цунаде не была идеальным и справедливым правителем Деревни Скрытого Листа. Несколько раз за довольно долгую жизнь Цунаде случалось делать злые, подлые вещи. И она убила бы Сасори - прямо там, за хрупкой перегородкой, накрытой больничной простыней, она слегка изменила бы положение рук над грудью Сасори сразу же после того, как поняла, что он стал бесполезен для Конохи. Она сделала бы все это - если бы на ее ладонях не лежали другие, горячие и взмокшие от непередаваемого волнения, а прямо напротив нее, сосредоточено нахмурившись, не стояла бы ее ученица - вторая во всей ее длинной и нелегкой жизни. Та, что была ангелом. Та, что была справедливой - и почти идеальной.
Та, у которой было решение навалившейся на них проблемы.
- Мы не можем его отпустить, мы не можем его оставить. Все это одинаково глупо, но это, я знаю, вы понимаете и без меня. Но мы могли бы... То есть... - Сакура немного запуталась. - Нет, на самом деле, я предлагаю как раз оставить его, но при этом заставить... попросить... я не знаю, в какой форме, но дать ему работу. Работу шиноби. Ведь... - она запнулась. - Ведь есть же миссии, с которых шиноби не возвращаются.
Сакура стояла, низко-низко опустив голову, и последнюю фразу произнесла очень тихо. Цунаде немного грустно улыбнулась, протянула руку и подняла лицо Сакуры, ткнув пальцами в ее подбородок.
- Выпрямись. Ты очень выросла, девочка моя, - тихо проговорила она. - Ты стала совсем взрослой.
Из всех идиотских решений, которые имела вставшая перед ними задача, это идиотское решение было самым разумным.
- Поговори с ним, - подала голос Шизуне, переводя печальный взгляд с Цунаде на Сакуру и обратно. Она очень хорошо знала эти слова Цунаде, именно их она услышала в тот день, когда впервые убила человека. В тот день Цунаде сказала, что больше никогда не возьмется за чье-либо обучение, потому что она испытывает чувство вины, глядя, как чистый, мечтательный ребенок принимает решения взрослого человека. И все же... Сакура казалась Цунаде слишком хорошей и доброй, она не производила впечатления человека, с губ которого однажды слетят подобные слова.
- Хорошо.
Цунаде и Шизуне поднялись со своих мест и покинули палату, а Сакура решительно одернула простыню и шагнула по направлению к койке Сасори.
Тот сидел, в полном недоумении глядя на нее.
- И не проси! - фыркнул он, стоило Сакуре только открыть рот. - Я не собираюсь прислуживать твоей жалкой деревеньке, и уж тем более, я не позволю делать из меня шиноби-смертника! Перебьетесь! - его возмущению не было предела. Они не дали ему погибнуть, когда он мечтал о смерти; они не дали ему погибнуть, когда он хотел остаться в живых... а теперь посылают умирать за одним им понятные идеалы! Чего только ни делал Лидер с противниками, попавшимися на пути Акацки, но даже ему не приходило в голову заставлять пленников охотиться за Хвостатыми! Если еще когда-нибудь в своей жизни Сасори удастся увидеться с кем-нибудь из своих старых товарищей, он обязательно поделиться с ним этим забавным приемчиком...
- Выслушай меня, - спокойно и немного устало проговорила Сакура. - Пожалуйста. Просто выслушай.
Сасори откинулся на подушку и сложил руки на груди, уставившись на Сакуру выжидающим взглядом.
- Ну, - скептически усмехнулся он. - Валяй.
Сакура глубоко вздохнула. Прикрыла глаза, снова открыла их и, тряхнув головой, как будто сбрасывая с себя оковы сна, уселась на краешек больничной койки у ног Сасори.
- Подумайте сами, - несмотря на предмет разговора, Сакура по привычке обратилась к нему на "Вы", - что Вас ждет теперь? Есть три пути...
- О, даже три! - Сасори изобразил на лице наигранно вежливое изумление. - Я слышал лишь о двух.
- Ну... - Сакура вдруг немного улыбнулась. - В общем, их можно подразделить на две группы...
- Надо же! Как интересно! - в голосе Сасори едва заметно проскользнула злость.
- Да, - Сакура вздохнула. - В одном случае Вы уходите из Конохи, а в другом остаетесь здесь. Разумеется, уйти Вам не дадут. Стоит Вам выйти из деревни, за Вами моментально вышлют команду АНБУ и... - Сакура многозначительно и печально улыбнулась. - Еще возможен вариант, когда Вы остаетесь в Конохе, но не становитесь шиноби Листа. В таком случае, Вам придется направиться в колонию для особо опасных преступников. На самом деле, этот вариант не так уж и возможен, поскольку о Вас сразу же станет известно, и шиноби Песка могут затребовать, чтобы Вас выдали им и... - снова печальная улыбка. - Третий вариант - мы убьем Вас сами. Поставим Вас к стенке, и один из ребят в звериных масках выпустит в Вас порцию отравленных игл. Таким образом, Коноха совершит законную расправу над преступником Вашего ранга.
Сасори вдруг надоело злиться. Ему вдруг страшно надоело все. И как тогда, в душе, на него нахлынула волна жгучей, давящей безнадежности... и захотелось кричать - громко и надрывно, пока не сорвется голос.
- Я в любом случае труп, - тихо констатировал он.
- Люди не вечны, Сасори-сан, - также тихо проговорила Сакура, опустив глаза.
- Мне тридцать лет, - вдруг фыркнул он. - А по меркам человеческого тела я вообще твой ровесник. Ты считаешь, что мне пора умирать?
Сакура вздохнула.
- Именно поэтому мы и предлагаем Вам такое решение. В свою очередь Цунаде-сама и Шизуне-сан приложили много усилий к тому, чтобы Вы остались в живых, и дать Вам погибнуть так просто...
Сасори молчал. Разглядывал свои руки - живые, теплые, прислушивался к странному ощущению внутри - как будто в груди разливалось что-то горячее и приятное. Девчонка почему-то, по какой-то странной причине, не хотела его смерти. Наверное, она чувствовала какую-то вину перед ним, а может быть, это снова была жалость, а может быть, что-то еще... Но дело в том, что если бы не ее слова, не ее просьба позволить ему остаться, обращенная к конохским кошкам, он был бы уже мертв.
- У меня есть время подумать?
- Конечно, - лицо Сакуры озарила светлая улыбка. - Конечно.
Она поднялась и направилась к двери.
- Подожди, - его голос остановил в тот момент, когда она уже взялась за дверную ручку.
- Да?
- Тогда, в душе... - он замялся, нахмурившись, как будто пытался сформулировать вопрос.
- Да?.. - Сакура немного покраснела, вспомнив тот вечер.
- Вода... Когда я сидел там - перед тем, как потерять сознание, - я заметил... она была теплой, - он поднял глаза и посмотрел на Сакуру с живым, человеческим интересом. - Я никогда... Мне всегда приходилось мыться под ледяной, потому что из горячего крана лилась только такая... Как это у тебя получилось?
- Ах, это... - Сакура облегченно вздохнула, потому что боялась покраснеть еще больше. - Все очень просто: надо было повернуть вентиль с голубым набалдашником, там, когда сантехнику устанавливали, все перепутали... - она немного рассмеялась, пожав плечами, и выскочила за дверь.
Сасори удивленно приподнял бровь.
- А... Ну да. Как я не догадался? - он поймал себя на том, что улыбается, развернулся спиной к двери и закрыл глаза.

- Иногда я думаю, почему я здесь работаю... - проворчал Генма, заваливаясь на кровать.
Сасори поднял голову и на мгновение прекратил манипуляции с выпотрошенным крысиным трупиком.
- Только мне ничего не говори, - мрачно фыркнул он, выразительно глянув на Генму. Тот повернулся к нему, оценивающе вгляделся в единственный бледно-алый глаз и понимающе улыбнулся.
- Да уж... - протянул он. - Тебе не пожалуешься.
Он поднялся с кровати и присел за стол перед Сасори, выдвинув откуда-то из угла колченогую табуретку, но, едва облокотившись о потертое дерево столешницы, тут же с отвращением отшатнулся.
- Черт, опять? Что это? - скривился Генма.
Сасори вновь на мгновение замер и позволил себе немного улыбнуться.
- Это крыса. Я слышал, по общежитию ходят слухи, будто я это ем. При этом никого абсолютно не смущает, что я выбрасываю в мусоропровод их внутренности и мясо. Очевидно, я похож на человека, питающегося крысиными шкурками.
- Да брось, - Генма усмехнулся, пытаясь подбодрить Сасори. - Тебя не так уж и не любят...
- Ну да, - Сасори выглядел наигранно убежденным. - Послушай, я уничтожил собственных родителей, я сотрудничал с Акацки, притом, можешь мне поверить, это не самые страшные мои грехи... Да я сам себе не нравлюсь, чего уж говорить о великолепных конохских шиноби, - он снова оторвался от своей кропотливой работы, на миг театрально подняв глаза к потолку, - которые своим благородством затмевают все и вся...
- А по-моему, ты вполне нормальный парень, - пожал плечами Генма.
- Угу. Видишь крысу? - Сасори указал окровавленным пальцем на раскинувший лапки трупик и потянулся к маленьким механическим заклепкам, сваленным в кучу в углу стола.
- Вижу, - кивнул Генма.
- Раньше я делал то же с людьми. Теперь мне просто чакры на такое не хватит, да и Цунаде голову оторвет.
Генму передернуло.
- Прекрати, - фыркнул он. - Если ты хочешь, чтобы у тебя еще и со мной были напряженные отношения - вперед, но, по-моему, тебе уже хватает неприязни со стороны моих товарищей.
- Да ладно, - Сасори пожал плечами. - Я просто прошу тебя быть объективным. Шиноби только и ждут, когда же я не вернусь-таки с миссии.
Генма замолчал, наблюдая, как Кукловод медленно, но верно превращает выпотрошенный трупик в мохнатую марионетку. Вот уже две недели, как Сасори занял комнату, пустующую со времени смерти Хаяте. Объяснения Пятой, почему, собственно, преступник класса "S" получил место в общежитии джойнинов и работу шиноби, были какими-то сбивчивыми и неубедительными, поэтому появление Сасори в конечном итоге только вызвало всеобщее недовольство. Генма и сам не помнил, почему бросился отговаривать столпившихся у холодильника товарищей от того, чтобы устроить новичку "темную"; но, разумеется, не смог оставить акт собственного благородства вне внимания Кукловода, поэтому в тот же вечер заявился к нему в комнату, мол, так и так, я тебя защитил.
Сасори тогда посмотрел на него с легким недоумением, подняв голову и оторвавшись от кропотливой работы над крысиным трупом. Позже это стало их обычной манерой общения: Генма приходит к Сасори и заваливается ли на кровать, садится ли на подоконник, но всегда застает Сасори именно таким - серьезным, склонившимся над своими гайками и крысами.
В общежитии поговаривали, что периодически к Сасори заглядывает Сакура. Говорили, что Сасори освобожден под ее ответственность. Говорили, что она приносит Сасори продукты и книги. Впрочем, с тем же энтузиазмом в общежитии говорили, что Сасори ест крыс.
Но продукты и книги у Сасори действительно были, хотя никто из шиноби никогда не видел его на общей кухне. На тумбочке в углу менялись какие-то термосы и банки; потертые томики, сложенные высокой стопкой, пылились в углу.
А вот крыс Сасори не ел. Хотя Генма не имел ни малейшего понятия, что же он в таком случае с ними делает. Ему удавалось увидеть самое начало работы, когда Сасори заносил острую иголку с подрагивающей капелькой яда на кончике над пищащим, суетливым созданием, ему удавалось увидеть всю работу с момента вскрытия до той минуты, когда Сасори осторожно вправлял последнюю гайку в кукольный живот и прятал марионетку в широком рукаве своего плаща, но больше Генма этих марионеток не встречал.
Конечно, можно было и спросить, но задавать Сасори вопросы Генма почему-то не решался. Что-то во всем его ссутулившемся над старым столом облике как будто говорило: "Не стоит пытаться узнать обо мне больше, чем я сам тебе рассказываю". Впрочем, Сасори почти ничего о себе и не рассказывал, в основном молчал, слушая, как Генма заполняет тишину историями из своей собственной жизни, благо историй у того за долгие годы службы накопилось достаточно. Но с другой стороны, если бы их было мало... можно было просто приходить сюда и сидеть на подоконнике, вспоминая Хаяте. Такая тишина совсем не угнетала, казалось, они просто служат молчаливой поддержкой друг для друга. Иногда, глядя в окно на холодные дождевые капли, Генма хотел лениво повернуть голову и о чем-нибудь спросить, но не делал этого, хотя спросить было о чем. Например, что случилось с его глазом? Или какого это - понимать, что тебя практически воскресили? Или - что связывает Сасори и Сакуру? Или - почему он согласился работать на Коноху? Или - куда все-таки он девает этих крыс?
Вот например... например, сейчас.
- Сасори, а зачем тебе эти крысы? - и Генма зажмурился, как будто ожидал удара.
- Я делаю из них марионеток. Это мое оружие, - просто ответил Сасори.
- Оружие? - Генма скептически посмотрел на маленькое крысиное тельце.
Сасори поймал его недоверчивый взгляд и покачал головой. Потом вдруг резко выбросил руку в сторону, и из широкого рукава его плаща стремительно вылетело штук пятьдесят марионеток. Едва не врезавшись в стену, они круто развернулись, и Генма оказался под прицелом пятидесяти острых, явно начиненных ядом игл, остро поблескивающих в широко распахнутых пастях.
- Эффектно, - хрипло пробормотал Генма, с трудом отрывая взгляд от сотни светящихся миниатюрных глазок, и развернулся к Сасори. Тот самодовольно улыбнулся и, взмахнув в воздухе тонкими пальцами, приманил крыс обратно. Они ровным полукругом приземлились у ног своего хозяина.
- Ну... - Сасори усмехнулся. - Я же гений все-таки.
- А можно еще вопрос? - улыбнулся Генма.
- О, прорвало, - фыркнул Сасори. - Ну давай свой вопрос.
- А почему ты согласился работать в Конохе?
Сасори уже раскрыл рот, чтобы ответить, но его прервал легкий стук в дверь. Затем, не дожидаясь ответа, посетитель нажал на дверную ручку, и в комнату проскользнула тоненькая девушка с розовыми волосами.
- Сасори-сан, я пришла, - с улыбкой произнесла Сакура, и слегка покраснела, заметив Генму.
- Сакура-сан... - немного ошеломленно пробормотал тот, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
- Здравствуй, Генма, - Сакура немного смущенно засмеялась, как будто пытаясь оправдаться. - Сасори-сан, я принесла еды... И кни... Сасори-сан, ну почему Вы ничего не читаете?

- Ну вот видите! - с улыбкой произнесла Сакура, когда Генма закрыл за собой дверь и оставил ее и Сасори одних. - А Вы говорите, что Вас не любят.
- Поверь, этот человек - единственное исключение, - фыркнул Сасори, заканчивая работу над марионеткой. - То самое, которое подтверждает правило.
Он поднял голову и немного улыбнулся. За несколько недель, что прошли с того момента, как он согласился стать шиноби-смертником, Сасори так и не понял, почему Сакура все время старалась его приободрить. Почему она приходила почти каждый день, приносила еду, какие-то книжки?.. Почему улыбалась ему, почему говорила с ним, почему ждала его возвращения с миссий?..
Ее открытость и доброта по отношению к нему заставляли Сасори испытывать какое-то странное чувство одновременно благодарности и привязанности. Очень хотелось сделать что-нибудь именно для нее - для девочки, что сохранила ему жизнь. И он знал, что это могло бы быть.
- М-м... Сакура, - позвал он. Девушка прекратила протирать пыль с обосновавшихся в углу комнаты книг и обернулась.
- Да?
- Орочимару... - Сасори немного запнулся и нахмурился, - он по-прежнему интересует тебя?
Сакура моментально перестала улыбаться, и тонкие розовые брови сошлись на переносице. Она придвинула к себе табурет и села на него, оперевшись спиной о стену.
- И? Вы что-то слышали о нем? Что-нибудь новое?
- Нет, дело не в этом, - Сасори немного улыбнулся ее серьезности. - Понимаешь... Дело в том, что в свое время Орочимару находился у меня в подчинении, а значит, был несколько слабее меня.
- Да, Вы говорили, - сосредоточено кивнула Сакура, не понимая, к чему он клонит.
- Если твой... - Сасори замолчал, отвел взгляд в сторону и едва заметно облизнул губы, - твой друг... Если он у Орочимару, то мы могли бы... Я мог бы освободить его, - он снова посмотрел на Сакуру, ожидая ее реакции.
Сакура замерла. Перестала дышать, немного приоткрыла рот от удивления и ошарашено моргала.
- Подождите... - она тряхнула головой. - Но теперь... После стольких операций... разве это возможно?
- Почему нет? - улыбнулся он, вдохновленный тем, что девушка не вскочила с места и не стала отмахиваться от него с криками "Мне ничего не нужно от преступника!". Впрочем, Сасори знал, что она никогда бы не сказала ничего подобного.
- Я не знаю... Не знаю. Но как?
- Очень просто, - Сасори улыбнулся и указал Сакуре на кукольных крыс, столпившихся у его ног. - В чем-то они, безусловно, уступают марионеткам, сделанным из человеческих тел, но только не маневренностью. Наоборот, обладают возможностью проникать в самые маленькие щели, и...
- Нет-нет, - Сакура прервала вдохновенный рассказ Сасори о преимуществах его нынешнего оружия. - Я имела в виду почему. Почему Вы это делаете? - она выглядела действительно пораженной.
Сасори замолчал. Отвел взгляд, посмотрел в окно, за которым уже садилось солнце, окрашивая облака во все оттенки розового цвета.
Почему он это делал? Вернее, почему он хотел это сделать?
Впервые этот вопрос пришел к нему в тот самый момент, когда план вызволения дружка Сакуры у его бывшего подчиненного только начал оформляться в его голове. Представляя, как он смог бы справиться с Орочимару - даже в нынешнем своем положении, - строя многочисленные планы атаки на Деревню Скрытого Звука, он вдруг подумал: "А зачем?"
"К чему все это? Разве это имеет какой-либо смысл?"
Да, энтузиазм девчонки был заразителен, а поскольку Сасори предпочитал поменьше трепаться о своем темном прошлом, и Сакура практически никогда не умолкала в течение их встреч, то идея о спасении Саске - светлая мечта любого конохского шиноби, - зародившаяся в его голове, выглядела почти естественно. И все же... не слишком ли мелкая и незначительная причина?
Быть может, дело в том, что ему хотелось отомстить Орочимару. За то, что встретился с Сакурой, за то, что погиб, за то, что выжил, за все, что произошло с ним, несмотря на то, что Орочимару-то как раз и не был в этом виноват...
Быть может, его давило отсутствие силы, угнетало недоверие шиноби, бесило отношение к нему, установившееся в Конохе с того самого момента, как Хокаге представила его местным ниндзя. Быть может, он хотел доказать им, чего он стоит на самом деле... Усмехаясь, бросить сквозь зубы: "Да вы должны быть счастливы, что служите вместе со мной!"
Быть может, он был благодарен девчонке. Эта мысль уже много раз приходила к нему в голову, но он все время отметал ее: "Не может такого быть... Бред!"
Почему он согласился стать шиноби? Не девчонка, нет, просто очень хотелось жить.
Почему хотелось жить? Не девчонка, нет, надежда на возвращение в Акацки... хоть когда-нибудь.
Почему он хотел убить Орочимару и образумить соплячка - братца Итачи? Не девчонка, нет... а что?
А потом он смирился.
Смирился с тем, что Сакура стала что-то значить для него. Возможно, даже больше, чем Кисаме, который всегда вдохновлял Сасори тем, что действительно любил свою работу. Возможно, даже больше, чем Лидер, вызывающий в Сасори неподдельное восхищение. Возможно, даже больше, чем Дейдара с его поганой улыбочкой и не менее поганой манерой прибавлять к каждому произнесенному предложению похабное и насмешливое "да-а".
"Искусство - это бум, да-а... Искусство - это..."
Неужели кто-то действительно стал значить для него больше, чем Акацки? Что ж, это кто-то заслуживает поощрения...
- Ты мне очень нравишься, Сакура, - произнес вдруг он, почти помимо своей воли.
Удивленная улыбка сползла с лица Сакуры, и она уставилась на Сасори в абсолютном смятении.
- Простите... что?
- Я сказал, что ты мне нравишься, - Сасори поднял голову и улыбнулся, удивляясь, как легко, оказывается, говорить другому что-то теплое и приятное.
"Если еще когда-нибудь мне посчастливится встретить Дейдару... Черт, надо сказать ему, что он - неплохой парень... пожалуй, он и не знает, что я его не ненавижу," - Сасори улыбнулся своим мыслям и протянул руку, дотрагиваясь до ладони Сакуры.
- Я?.. Это Вы мне? - Сакура понимала, что вопрос довольно глупый, но, тем не менее, не могла удержаться от того, чтобы его задать. Она не понимала, как себя вести.
У нее не возникало желания врезать Сасори как следует, чтобы предупредить его об опасности дальнейших действий в ее отношении, как это происходило в случае с Наруто. Не было и желания броситься ему на шею и радостно объявить о взаимности этого его чувства, просто потому, что взаимным оно не было... или было? Сакура нахмурилась. В любом случае просто молчать в ответ на устремленный на нее взгляд, полный живой симпатии, она просто не могла. В конце концов, Сасори не Рок Ли, ему нужна хоть какая-то реакция.
- Так ты согласна?
"О, Господи! На что?!" - пронеслась паническая мысль в голове у Сакуры, но она решила ее не озвучивать, потому что ей не хотелось потерять уже вроде как завоеванное доверие Кукловода.
- Сакура! - осторожно позвал он. - У тебя испуганный вид.
- А?.. - Сакура очнулась. - Просто... Это довольно неожиданно, но все же... Я рада... Наверное, - Сакура стерла с лица глупую заискивающую улыбку, которая приклеилась к ее губам, когда она произносила эту фразу и снова посерьезнела.
- Ты ведь... любишь этого мальчишку, так? - Сасори не мог скрыть иронии в голосе. Как бы ни был хорош Саске - а по рассказам Сакуры, он был очень хорош - Сасори никак не мог стереть из своего сознания образ, созданный старшим Учихой: "Мальчишка довольно амбициозен... Не без основания, конечно, но все же размах его фантазии гораздо больше, чем размах его способностей. В том числе и умственных. Глупый, маленький. К сожалению, брат. Пришлось оставить его в живых, возможно, ему придет в голову идея о восстановлении клана, и его дети и прочие потомки не будут такими же придурками, как наши родители..."
- Саске-кун? - Сакура покраснела. - Он очень дорог мне.
Сдержав на языке отвратительное "ну разумеется", Сасори сразу перешел к чисто формальной стороне дела.
- Мы могли бы получить подобную миссию. Я имею в виду, я и ты. Я справлюсь с Орочимару, а ты с мальчишкой, идет?
Сакура приподняла брови.
- Справиться с Саске?
- Ты приведешь его обратно. Если он вступиться за Орочимару, я буду драться и с ним, могу сильно покалечить. Нужен человек, который приведет его обратно в деревню. К тому же, ты сможешь образумить его куда лучше, чем все напарники, которые были у меня до этого, вместе взятые, - улыбка. Она не должна ничего понять, потому что он не хочет...
- Ну... Хорошо. Я поговорю с Цунаде-сама... - Сакура по-прежнему не могла прийти в себя, все происходящее казалось странным, загадочным сном.
- Отлично. Тогда... почему бы не поговорить с ней сейчас? - Сасори быстро поглядел в окно, на глаз прикинув, который час. - Ты еще можешь застать ее?
- Так сразу? - Сакура широко раскрыла глаза от удивления.
- А чего ждать? - фыркнул Сасори. - Когда мне дадут миссию, с которой я не вернусь?
Сакура притихла. Снова это чувство, которое периодически возникает у нее при общении с Сасори, - безнадежность, жалость, тупая, ноющая боль где-то в груди. Неожиданно ощущаешь - он другой; он здесь не потому же, что и ты, он здесь, потому что у него нет другого выхода; он может погибнуть в любой момент, но у конохских шиноби это вызовет только улыбку... И все это так страшно, душно...
- Да, - тихо, хрипловато проговорила она. - Простите меня. Я поговорю с Хокаге-сама.
- Отлично.
Уже у двери Сакура обернулась.
- Уговорить Саске... - проговорила она, как будто для себя; нахмурилась - что-то здесь ей не нравилось. - Дотащить Саске... Не понимаю.
- Сакура, - Сасори немного встревожился ("Нет, она не должна понимать... только не..."). - Тебе лучше поторопиться.
Дверь за ней закрылась с легким щелчком. Сасори встал из-за стола, скинул плащ, прилег на кровать.
- Дотащить Саске... - тихонько передразнил он, глядя в потолок, озаренный розовым цветом - почти таким же розовым, как и волосы Сакуры. - Конечно. Кто ж его тащить-то будет? Уж не я - это точно. Я буду немного... - он тихо усмехнулся. - Немного ранен. Я если очень не повезет - даже немного мертв.
И снова вопрос: "Зачем?" И снова лица боевых товарищей, в калейдоскопе кружащихся прямо по светло-розовому потолку.
"Искусство - это бум, да-а... Искусство..."
"Тебе бы понравился мой широкий жест, Дей-кун".

Она больше не приходила.
Стопка книг в углу покрылась толстым слоем пыли, малиновые кексы, одиноко стоящие на тумбочке, стали совсем каменными, - и никого это не волновало, никто не прибегал сюда посреди дня, принося с собой запах лекарств и крови из больницы, никто не доставал его бесконечными разговорами. Разговорами, за которыми можно было забыть, кто ты и чего от тебя с замиранием сердца ждут конохские шиноби. Того же, что произошло с Итачи.
Нет. Этого не может быть.
Внезапно дверь с шумом распахнулась и ударилась о стену. В комнату, подобно урагану, влетел Ширануи - влетел и занял привычное место на кровати Сасори. Тот поднял голову от очередного крысиного трупа и пораженно посмотрел на него.
- В чем дело?
- Маленькая дрянь! - сквозь зубы бросил Генма. Каждое его слово источало какое-то немыслимое раздражение, почти ненависть.
- О, - Сасори приподнял брови. - Это ты мне?
- А? - Генма растеряно обернулся. - Что? А, нет, не тебе... - он немного нервно хохотнул. - Конечно, не тебе.
- Тогда в чем дело?
- Эта маленькая дрянь, - снова повторил он, усаживаясь на табурет перед Сасори. С размаху он чуть не вляпался локтем в горстку крысиных внутренностей, но, вопреки своему обыкновению, даже не обратил на это внимания. - Она считает, что может вертеть мной, как захочет... Все ее чертов возраст... Маленькая дрянь. - Генма вынул сенбон изо рта и с ненавистью воткнул его в засохший кекс, снова завалившись на кровать.
- Спасибо. Теперь здесь все будет мухами засижено.
- О, - Генма подскочил, сунул сенбон обратно в рот, схватил кексы и выскочил из комнаты. Появился через минуту и снова занял место на кровати. - Маленькая дрянь, - едва слышно продолжал злиться он, тупо глядя в потолок.
Сасори почему-то внезапно расхотелось заниматься крысами, и он рассматривал Генму, облокотившись на стол.
- Брось ее, - сказал вдруг он и немного пожал плечами, как бы показывая, что его слова, конечно, не истина в последней инстанции, но подумать над ними стоит.
- Кого? - Генма вынырнул из своих мыслей и растеряно глянул на Сасори.
- Ну... - тот замялся. - Маленькую дрянь.
- Как это? - Генма немного криво усмехнулся, при этом на его лице отразилось такое искреннее недоумение, как будто такая мысль вообще не приходила ему в голову.
- Ну... - уверенность Сасори заметно приувяла. - Скажи ей, чтобы катилась, куда захочет.
Генма еще немного посмотрел на него, потом снова уставился в потолок, будто что-то прикидывая. Сасори с интересом наблюдал за тем, как меняется выражение его лица: как мягче становятся глаза, как губы немного дергаются, стараясь удержать улыбку.
- Да нет, - фыркнул наконец Генма. - Ты что, я... Как я без нее?
- А в чем дело?
- Ну... я же... ну, люблю ее, - пожал плечами Генма, чувствуя, как куда-то уходит сжиравшее его раздражение.
"Люблю," - эхом отдалось в голове Сасори. Он уже не смог остановить себя, легко выстраивая ассоциативный ряд: любовь, нежность, ласка, розовый цвет, розовые пряди, спадающие на нежно-зеленые глаза, тоненькая, живая девушка с ярким, ласковым голосом... Сакура. Так или иначе, все его мысли сводились к Сакуре.
Потому что она больше не приходила.
Потому что он сделал ей больно.
Потому что он не хотел этого.
Потому что...
Он вдруг сорвался с места, оставив и крысу, и Генму, и бросился к двери.
- Эй! - Генма резко поднялся, когда сообразил, что Сасори оставляет его одного в комнате, при этом все дальше унося с собой ключи. - А когда ты вернешься? - крикнул он уже закрывшейся двери. - Черт, придется его ждать... Мог бы хоть ключи оставить, чтоб я дверь запер.
Но Сасори было наплевать на все двери на свете: и на те, что он оставил незапертыми, и на те, в которых он столкнулся с чрезмерно активным шиноби в зеленом костюме, и даже на входные, с грохотом захлопнувшиеся у него за спиной.
Он нашел ее у входа в больницу: она стояла и о чем-то беседовала с младшим Учихой. Сасори хотел подбежать к ней, но остановился, глядя на то, как солнце играет в ее волосах.
Младший Учиха что-то проговорил, немного улыбнувшись, и Сакура радостно засияла, только что не запрыгала на месте от переполняющих ее чувств.
Нужно было уходить.
Сасори глубоко вздохнул и сделал шаг назад. Потом еще один и еще. Шаг за шагом он отступал все дальше, не понимая даже, чего ему больше хочется: чтобы она увидела, как он с достоинством покидает поле битвы, или чтобы не смотрела на его позорное бегство.
Уже почти дойдя до угла здания, он бросил на нее последний взгляд - пара зеленых глаз в упор смотрела на него. Он растеряно замер на месте. Все его существо взмолилось о том, чтобы она его остановила. Но Сакура вздохнула, отвела глаза и взяла за руку Саске, уводя его в противоположном направлении.

Шел дождь. Холодные капли стекали по лицу, намокшая челка прилипла ко лбу и лезла в глаза. И все же Сасори до последнего торчал на улице: ходил туда-сюда по мокрым тротуарам, стараясь не обращать внимания на женщин, затихающих при его появлении, и стайку маленьких детей, которые бежали за ним и бросали грязь ему в спину. Наконец улицы опустели, и по ним принялся разгуливать холодный, злой ветер, а дождь, кажется, только усилился. Когда Сасори поймал себя на том, что от холода у него стучали зубы, то двинулся в сторону общежития.
В коридорах ему никто не встретился, должно быть, уже было довольно поздно. Сасори поднялся по лестнице, прошел по коридору к своей комнате и в удивлении остановился в нескольких метрах от нее. Дверь была распахнута, на полу в луже, уходящей далеко внутрь комнаты, разбросаны ошметки крысы. Не дыша, Сасори сделал несколько шагов к двери и замер на пороге, тупо глядя в комнату.
"Надо же... Никогда не думал, что Генма и правда... защищал меня," - усмехнулся он про себя, окидывая ошарашенным взглядом учиненный в комнате разгром.
Окно было распахнуто настежь, и дождь чуть ли не потоками хлестал внутрь комнаты, заливая пол, кровать, стол и даже стены. На полу тут и там раскиданы крысиные внутренности: наверное, их ветром снесло со стола и разметало по комнате. На стене над кроватью кто-то чернилами набросал подобие облака, что украшало плащи Акацки, и резко перечеркнул его крестом.
"Итачи мертв. Ты - следующий".
"Не лезь к Сакуре, грязная сволочь!"
Дальше Сасори разбирать не стал: написано было мельче, и дождь почти полностью размыл неряшливые иероглифы - черные полосы спускались вниз по грязно-голубой краске, в которую были выкрашены стены. Криво усмехнувшись, Сасори отступил назад и аккуратно закрыл за собой дверь.
Странно, но он ничего не чувствовал. То есть, конечно, ситуация была неприятной, но не более того. Сасори поймал себя на том, что в уме прикидывает, сколько времени у него уйдет на уборку комнаты и сможет ли он успеть убрать ее перед завтрашней миссией с утра или придется заниматься этим вечером; думает о том, что ущерб, в целом, нанесен не такой уж и большой: не навредили, а так - позлобствовали; мысленно кривится глупой фразе об Итачи - у тех, кто это сделал, даже и оскорбления-то толком не вышло.
Комната Генмы находилась напротив - Сасори нужно было только обернуться вокруг себя и постучать в дверь.
- Генма! Открой, - тихо позвал он, припадая к щели между дверью и косяком. В комнате послышалась какая-то возня, затем щелкнул выключатель.
- А? Кто это? - раздался в ответ сонный голос.
- Это Сасори. Можно я у тебя заночую?
Возня за дверью стала громче, слышно было, как Генма подскочил с кровати, зашуршал одеждой и подошел к двери.
- А в чем дело? - шепотом спросил он, не желая открывать.
- У меня там... потоп, - немного улыбнувшись, фыркнул Сасори.
Генма распахнул дверь, едва не попав Сасори по носу - хорошо, тот успел вовремя отстраниться.
- Какой потоп? - он удивленно уставился на Кукловода, подозрительно сдвинув брови.
Сасори не ответил. Даже если бы половина здания общежития, на которой находилась его комната, провалилась сквозь землю, а сам Сасори был бы весь в ранах и крови, Генма, при всем его благородстве, его бы не впустил. По одной простой причине.
Причина тем временем потянулась, зевнула и села на кровати, недоуменно глядя на Сасори светлыми голубыми глазами. Белые волосы в беспорядке разметались по черной рубашке, явно не подходившей девочке по размеру и, стало быть, принадлежащей Генме, узкие плечи были сонно ссутулены.
Генма почти в тоже мгновение перехватил взгляд Сасори и резко покраснел, при этом в глазах вспыхнула легкая паника.
- Эм... Так что там с потопом? - нервно пролепетал он, видно стараясь отвлечь Сасори от разглядывания девицы. Впрочем, отвлечь его было не так-то просто: нелегко отвести взгляд от девицы, которая - ты чувствуешь - совсем недавно занималась любовью.
- А какая разница? Ты же все равно меня не впустишь, - усмехнулся Сасори, показывая Генме, что все понял, и оттого вгоняя его в еще большее смущение. Им завладели странные чувства: одновременно и раздражение на Генму, и какая-то радость за него - потому что девица явно была именно той "маленькой дрянью" - и азарт от легкого прикосновения к той области жизни, которой он еще ни разу не касался.
- П-прости, - пролепетал Генма, чувствуя себя ужасно виноватым.
- Что там такое? - сонно проговорила девица, отнимая кулачок от лица.
- Ни... - начал, было, Генма, но Сасори опередил его, нагловато ступая в комнату и опираясь о дверной косяк:
- Мне негде переночевать, потому что в моей комнате кто-то устроил погром, так я думал, что Генма разрешит мне переночевать у него, но, видно, не судьба. Не хочу вам мешать!
- Слушай, - снова беспомощно прошептал Генма у него за спиной. - Я сидел там, но тебя так долго не было, а потом пришла...
- Да, я понимаю, - утвердительно кивнул Сасори, снова обрывая его на полуслове. - Нельзя устоять перед такой девушкой.
Девица скривилась, вылезла из кровати, пробралась к одежде, в кучу сваленной на стуле. Поковырялась там и развернулась к Сасори. На тонком пальце звякнула связка ключей.
- Выйдешь из общежития, пройдешь два квартала вперед, повернешь направо, там еще четыре квартала. Магазин цветов, клан Яманака. Ночью там никого не бывает, я приду в восемь утра. Постарайся выспаться, - затем девица всучила ему ключи и развернула на сто восемьдесят градусов, схватив за плечи. - Приятных сновидений.
- Как великодушно с твоей стороны, - он улыбнулся ей, обернувшись через плечо и вкладывая в улыбку все свое обаяние.
- Пошел вон, - так же любезно ответила ему девица, сопроводив свои слова милейшей из улыбок.
Девица не обманула: пройдя положенное количество кварталов, Сасори вышел к зданию, первый этаж которого был застеклен заляпанными дождем витринами, за которыми стройными рядами возвышались опустошенные на ночь пластиковые вазы. Вывеска в пастельно-розовых тонах заставила сердце предательски сжаться.
- Яманака! - вдруг Сасори услышал голос Сакуры, пробивающийся сквозь шум дождя. Он замер, присмотревшись к тому, что происходило у магазина.
Сакура, в конец промокшая и дрожащая от холода на пронизывающем ветру, отчаянно колотила кулаком в дверь магазина.
- Яманака! Я знаю, что ты там! Дома тебя нет! Открой...
- Ее там нет, - спокойно проговорил Сасори, подходя к Сакуре и перехватывая ее руку, когда она в очередной раз занесла кулак над небьющимся дверным стеклом. Девушка испуганно обернулась, немного дернувшись от неожиданности и страха.
- А, это Вы... - облегченно вздохнула она. - Я испугалась... Я тут... Ино... - она немного нелепо улыбалась, говорила несвязно, но как-то дружелюбно и тепло, как будто это не она сегодня днем отвела взгляд и ушла, когда он так хотел с ней поговорить.
- Что-то случилось? - спросил Сасори, не отпуская ее руки.
- А почему Вы здесь? - растеряно проговорила Сакура, игнорируя его вопрос.
- Там кто-то устроил погром... У меня, - он запнулся, но в следующую же минуту отбросил сомнения, - у меня дома. И одна добрая девушка разрешила мне переночевать в магазине.
Сакура удивленно отшатнулась от него и моргнула.
- Ино?
- Не знаю, она не представилась.
- А где она сейчас?
- Она? - Сасори растеряно улыбнулся. - Она... Так у тебя что-то случилось?
Сакура опустила голову, старательно заправила за ухо прядку, падающую на глаза. Тяжело вздохнула, снова подняла голову, но, наткнувшись на серьезный взгляд красных глаз, отвернулась и припала лбом к дверному стеклу.
- Саске... - едва слышно пробормотала она.
Сасори думал, что она скажет что-нибудь еще, но Сакура молчала, поэтому он вытащил из кармана ключи и принялся отпирать дверь. Колокольчик звякнул над дверью, Сакура немного отошла в сторону, и Сасори, отряхиваясь, зашел в магазин.
В темном помещении было тепло и нежно пахло цветами. Оставив ботинки у входа, Сасори босиком прошлепал в центр торгового зала. Множество полок с пластиковыми вазами по всему периметру помещения, низенькие стойки, высокий прилавок в углу. Спать, судя по всему, предполагалось прямо на полу либо на одной из стоек, свернувшись в клубок на собственной одежде. Не так плохо, но Сасори ожидал лучшего. Вздохнув, он подошел к маленькому, жесткому прямоугольнику, выдающемуся из пола, и грустно уселся на него.
"Если бы еще плащ был... Какая-никакая, а подстилка, - он похлопал рукой по стойке под собой. - Твердая, дрянь... Еще бы проблемы у меня были с позвоночником, хоть полезно было бы, а так... Н-да".
Сасори помотал головой, отряхивая с волос капли дождя, и вдруг заметил, что Сакура до сих пор стоит у порога, опустив голову вниз.
- Эй! - позвал он, пытаясь одновременно говорить тихо, чтобы не разрушить какой-то странный уют этого помещения, и так, чтобы Сакура услышала его сквозь шум дождя. - Ты что там стоишь?
- А что мне делать? - чуть не плача, пролепетала Сакура. - Я не хочу домой!
- Почему? - удивленно спросил Сасори.
"Почему? - про себя злобно передразнила Сакура. - Дома мама, вопросы... Почему так долго не было? С кем? Где? Сколько раз? Дома фотография на тумбочке: я, Наруто, Какаши-сенсей и Саске. Саске..." - она не заметила, как разрыдалась, усевшись на корточки у порога.
- Нет, так не пойдет, - Сасори тяжело вздохнул, поднимаясь и подходя к ней. - Слышишь? Встань.
- Не хочу-у! - взвыла Сакура и со всей дури врезала кулаком по луже у порога. Грязевые капли ровным рядком осели у Сасори на штанах.
- Ну хорошо, - он присел на корточки напротив нее. - Будешь здесь сидеть и... - он вдруг нахмурился, чуть внимательнее присмотревшись к ней. - Ты, что, ревешь? Прекрати!
- Не буду! - Сакура, тем не менее, прекратила реветь - только несколько слезинок прокатились по щекам, когда она резко подняла голову и посмотрела на Сасори. - Мне надоело прекращать! Надоело!
Сасори растеряно отшатнулся от нее.
- Ну... Тогда не прекращай!
- Конечно! - Сакура поднялась и, оттолкнув Сасори ногой, прошла в магазин. - Вам же на меня наплевать! Вы вообще только и думаете, как бы побыстрее отсюда слинять! Ко всем этим Вашим Итачи и прочим...
Сасори встал, закрыл дверь, тоненько звякнул привязанный над входом колокольчик.
- Что молчите? Нечего сказать?
- Итачи погиб вообще-то, - спокойно произнес Сасори, чувствуя, как в груди снова поднимается волна тоски.
Сакура затихла. Смущенно опустила голову.
- М-м... Простите.
- Ничего. Тебе же на меня наплевать, - передразнил он, грустно улыбнувшись.
- Мне? - Сакура снова взорвалась. - Мне на Вас наплевать? Да Вы живы-то только благодаря мне!
- Да разве это жизнь? - по-прежнему не повышая голоса, но уже гораздо более злобно проговорил Сасори.
- А что Вас не устраивает? Вам предоставили жилье, пропитание...
- Да меня все ненавидят! - прошипел Сасори. Губы искривила злая улыбка.
Сакура вновь затихла, отступив на шаг назад.
- Это не так, - неуверенно пробормотала она себе под нос.
- Ну да, - Сасори помотал головой и прошел к облюбованной им стойке. Немного подумав, он страдальчески скривился и свернулся на ней калачиком, уткнувшись носом в ладонь - как бы спрятавшись от холода.
Сакура еще немного постояла посреди зала, но через несколько минут последовала примеру Сасори и провалилась в тревожный сон.

Сасори проснулся о ноющей боли во всем теле. Висящие над входной дверью часы показывали три часа ночи. Заснуть теперь уже не представлялось возможным, поэтому он растянулся на спине, подложив руки под голову, и бездумно смотрел в потолок.
Внезапно тишину прорезал тихий всхлип. Сасори напрягся и обернулся в сторону Сакуры, которая лежала к нему спиной. Узенькие плечи, покрытые тонкой тканью платья, мелко подрагивали, дыхание было неровное, прерываемое едва слышными всхлипами, большинство из которых было не разобрать за тиканьем часов.
Она плакала - тихо и оттого невыразимо отчаянно, как будто в мире не нашлось ни одного человека, чтобы в темную, злую ночь сказать ей пару ласковых, ободряющих слов. Сасори вдруг почувствовал себя неуютно. Если бы она рыдала громко и напоказ, он, по крайней мере, знал бы, что делать: утешать, говорить ничего не значащие слова - конечно, это никогда не помогает в таких случаях, но он бы делал хоть что-то. А сейчас он лежал в темноте и понимал: что бы он ни сделал, это будет неправильно и подло - остаться ли в стороне, равнодушно выслушивая ее плач, или же влезть к ней в душу в попытке успокоить.
"Лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано, не так ли?" - рассудил он и развернулся к Сакуре, осторожно тронув ее за плечо.
- Эй, - Сасори немного толкнул ее, обращая на себя внимание. - Эй! Что случилось?
Сакура затихла - должно быть, хотела притвориться спящей. Но Сасори толкнул ее еще раз, и ей пришлось обернуться. Крупные слезы, стекающие по виску и переносице, тускло поблескивали в лунном свете.
- Ничего, Сасори-сан, - пролепетала она, вытирая кулаком соленые капли. - Я Вас разбудила?
Он помотал головой, встал со своей стойки и приблизился к Сакуре, усевшись на колени рядом с ней. Затем протянул руку и сгреб в ладонь ее замерзшие, немного подрагивающие пальцы. Сакура нисколько не удивилась, только устроилась поудобнее, глядя ему в глаза. В темноте их необычный, немного пугающий цвет был незаметен; они были почти черными и немного блестели в лунном свете.
- Мне было очень плохо, - вдруг сказала она, подвигав пальцами, зажатыми в его ладони. Сасори немного ослабил хватку, думая, что она хочет убрать руку, но Сакура только развернула ладонь и переплела свои пальцы с его, немного погладив остро выпирающие костяшки. Эти движения заставили Сасори немного вздохнуть.
- Плохо? - он задал вопрос шепотом, чтобы не выдавать хриплых ноток в своем голосе. - Почему?
- Я не знаю, - Сакура немного пожала плечами. - Я думала, что теперь у нас с Саске все будет по-другому. А оказалось, он не изменился... в лучшую сторону, - подумав, уточнила она. - С ним все так же тяжело, я имею в виду. А я... Не могу сказать, что я стала лучше, но я не могу больше... Я устала. Просто устала. Знаете, мне даже с Вами проще...
Сасори криво улыбнулся этому "даже", но не стал заострять на нем внимание. По большому счету, ему было все равно, что она говорит; важен был сам факт разговора: важно было то, как двигались ее припухшие от слез губы, и полу-интимный шепот, и доверие, с которым она вдруг потянулась к живому существу рядом с ней - даром, что им оказался преступник класса "S". Ее немного сбивчивая, тихая речь позволила Сасори остро ощутить ее телесность, теплоту. Ему открывала душу красивая, живая девочка, фактически очень мало отличная от той, которая выставила его из комнаты Генмы - и это означало, что к ней можно было прикоснуться, ее можно было обнять, поцеловать и даже сделать своей. Сасори тряхнул головой, стараясь прогнать навязчивый образ Сакуры, забившейся в угол душевой кабинки, - обнаженной и такой беззащитной.
- И тогда Ино сказала мне... - Сакура вдруг осознала, что Сасори не слушает ее. Он отвлеченно поглаживал пальцами тыльную сторону ее ладони и голодно смотрел на ее губы. Она замолчала, но Сасори не отвел взгляда, продолжая осторожно гладить ее руку. - Сасори-сан? - позвала она после непродолжительного молчания.
Сасори с трудом оторвал взгляд от ее губ и посмотрел ей в глаза. Нежно-зеленая полоска радужной оболочки в темноте стала совсем тоненькой, легкое дыхание еще не полностью восстановилось после слез и сбивчивого рассказа. Он осторожно улыбался ей, не говоря ни слова, будто боялся спугнуть ее, сделать ей больно.
Острое желание прикоснуться к губам Сакуры вскружило ему голову. Они были совсем одни, и так давно знали друг друга, что, казалось, между ними не могло быть неловкости, и были так открыты друг другу, что она просто не посмела бы его оттолкнуть. Не должна была.
И он подался вперед, прикасаясь губами к ее чуть приоткрытому рту. И она не оттолкнула его, потому что просто не могло быть иначе. Она сдалась без единого всхлипа, без малейшего писка или стона, как сдавались без какого-либо сопротивления маленькие, хрупкие деревеньки, встающие у него на пути. Он сравнивал деревеньки с землей: за покорность, за страх, за признание поражения. Сасори уничтожал все, что попадалось ему под руку - и тут Сакура, безусловно, выигрывала у всех: от беспомощного ребенка, прячущегося за материнскую юбку, до Третьего Казекаге, который оказал Сасори действительно достойное сопротивление. Он брал Сакуру не для того, чтобы убить - ощущение было необычным, но приятным.
Таким же приятным, как азарт, который рождала ее формальная самостоятельность: в любой момент она могла отказать ему. Осознание, что она все равно этого не сделает, подогревало его изнутри. Власть. Эта власть отличалась от той, которую он имел над марионетками - она была гораздо более приятной, осязаемой, жаркой.
Сакура не сказала ни слова, когда он зубами потянул вниз молнию на ее платье, одновременно запуская ладони под тонкую ткань и крепко сжимая ее плечи. Она промолчала, когда Сасори вновь поднялся над ней, захватывая ртом ее припухшие губы. И только когда он прервал долгий, влажный поцелуй, растеряно пролепетала:
- Сасори-сан, я... я не думаю, что это хорошая идея.
- Почему? - спросил он, даже не глядя на нее: настолько невозможным представлялось для него отвлечься от изучения губами ее шеи.
- Это неправильно, - пояснила Сакура, впрочем, не очень уверенная в своих словах.
- Что именно неправильно? - уточнил он, перебираясь губами с ее шеи на тонкие выступы ключиц.
- Я... и Вы. Неправильно. Не так должно быть.
- Да? - она кожей почувствовала его немного насмешливую улыбку. - А как должно быть? Я должен быть мертв? Я должен спать у себя в комнатушке? А где должна быть ты? Может быть, мокнуть под дождем или спокойно спать дома? - он наконец удостоил ее взгляда. - Но мы же здесь.
- И что?
- Если мы уже находимся не там, где нам положено быть, то почему бы и событиям развиваться не по положенной схеме? - он немного улыбнулся и прикоснулся губами к дернувшемуся в ответной улыбке уголку ее рта.
Сакура прикрыла глаза, слегка откинув голову назад. Ей нужно было остановиться и подумать, но мягкие прикосновения расслабили ее тело, подобно горячей воде: с каждой минутой ей хотелось все больше тепла, сердце билось все чаще, тяжелее, губы ныли, будто поцелуи этого человека были наркотиком для нее - наркотиком, которого с каждой дозой нужно все больше и больше.
Произошло то, чего Сакура боялась больше всего: когда она попыталась вызвать в своем воображении образ Саске и ожидала привычной волны любви к нему, ничего подобного не произошло. Стоять у края пропасти страшно, но когда падаешь, ощущение полета внезапно дарит тебе свободу и окрыляет, и позволяет обнять весь мир. И когда произошло то, чего Сакура боялась больше всего, она не почувствовала ничего, кроме облегчения и глупой, бесконтрольной эйфории. Хотелось гладить все, что попадется под руку, целовать все, на что наткнуться губы; хотелось обнять Сасори большими белыми крыльями, которые выросли у нее за спиной. Она потянулась к нему.
И он не мог этого не почувствовать. Открытость, доверчивость, хрупкое счастье, которое она вложила в его ладони, потому что рядом не было никого другого. Ее ощущение свободы передалось ему во всем: в прикосновениях, в беспорядочных поцелуях - и он мысленно благодарил судьбу за то, что именно он оказался рядом с ней в этот момент.
Сейчас она отдавалась не ему, а скорее, своим собственным ощущениям, которые захлестнули ее с головой, когда она предала Саске - освободилась от него. Но Сасори знал, что приручит ее. Это представлялось ему даже интересным - и он вдруг почувствовал отголосок давно не просыпавшейся сладости во рту. Вкус к жизни. Впервые за несколько месяцев.
Сакура таяла в его руках, едва не стекая крупными каплями сквозь его тонкие пальцы. Сасори отлично знал все тонкости человеческого тела, он годами работал с ним, познавал его, изучил все, что возможно было изучить - но никогда не использовал это так. Козырь, который прячут в рукаве до тех пор, пока надеются на благополучный исход.
До этого момента Сасори надеялся вернуться в Акацки. Теперь же надежда взорвалась, подобно какой-нибудь из глиняных птиц его бывшего напарника. И козырь вылетел из узкого рукава его рубашки, накрыв с головой тоненькое нежное тельце: если он не смог сделать ее марионеткой, он сделает ее своей маленькой сладкой игрушкой - самой любимой, самой оберегаемой.
- Сасори-сан, я... - задыхаясь, пролепетала она, прижимаясь к нему уже полностью обнаженным телом. - Я больше не могу... Мне нужно... Пожалуйста...
Вряд ли она понимала, о чем просила. Просто невыносимое напряжение, с каждой минутой нараставшее в ее теле требовало хоть какого-то выхода, и она понимала - только Сасори мог что-нибудь с этим сделать. Отсюда и умоляющее выражение в полуприкрытых глазах, и мучительно сладкий стон, и всхлипывающее "пожалуйста", предательски вильнувшее хвостом.
Конечно, он не устоял, да у него и не было такой цели. Он просто перестал сдерживать свое требующее ласки тело и бросился на нее с новым потоком прикосновений и поцелуев. И смяв это сладкое, сочащееся тело, погрузился в него легким, почти не встретившим сопротивления движением.
Возможно, она кричала, потому что подобный опыт отношений был для нее новым и довольно болезненным, но он ее не слышал. Он тихо улыбался, уронив голову ей на плечо и немного поскуливая от навалившегося на него удовольствия. Он хотел, было, отдаться ему целиком, и все же одна мысль не давала ему покоя: все так просто.
И он проиграл. С козырями или без них, с поддержкой или один, делая ошибки на каждом шагу и вставая готовым продолжать путь или убегая каждый раз как можно дальше, чтобы зализать рану - он проиграл. Но ничуть об этом не жалел. Он сделал все, что мог, но и того бы не сделал, если бы только знал, что у него не было ни единого шанса. Он не сделает ее игрушкой, он отдаст за нее жизнь где-нибудь в темном-темном лесу, потому что он никогда не знал ничего подобного. Такого блаженства. Такой теплоты. Такого нелепого, бесконтрольного счастья.
В памяти всплыли все самые теплые и мирные моменты их сосуществования с Сакурой - и во времена жизни в тайном кабинете Хокаге, и во времена службы в рядах конохских шиноби. Он всегда чувствовал это, а понял только сейчас - почему так поздно, но все же - хорошо, что не слишком поздно. Он любил Сакуру.
- А! - она вскрикнула и дернулась от накатившего оргазма; шелковое, покладистое тело сжалось вокруг напряженной плоти Сасори, и по его телу волной пробежала экстатическая дрожь. Все мысли горячей волной вымыло из головы, и он рухнул на нее, уткнувшись носом ей в шею.
- Знаешь, Сакура, - сонно пробормотал он спустя несколько минут. - Я люблю тебя.
Сакура лениво повернула голову, внимательно вглядываясь в красные глаза, проникнутые какой-то детской серьезностью. Тихо улыбнулась и поцеловала Сасори в кончик носа.
- Я тоже Вас люблю, - прошептала она с легкой улыбкой.
"Не верит, - усмехнулся про себя Сасори. - Не верит и врет. Но... думаю, все будет хорошо".

Сакура проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо.
- Сакура! - тихий голос принадлежал Сасори. Сакуре понадобилось всего несколько минут, чтобы вспомнить все произошедшее и покраснеть. - Сакура, я вижу, что ты не спишь! Вставай!
Сакура потянулась, развела руками и, не открывая глаз, попыталась нащупать вокруг себя хоть что-нибудь из одежды. Как назло, под руку ничего не попадалось, и Сакура резко села, оглядываясь вокруг и протирая глаза. Внезапно ее взгляд упал на часы, висевшие над входом в магазин, и она возмущенно засопела.
- Сасори-сан, еще так рано... Зачем Вы меня разбудили? - немного капризно протянула она. - Мне не нужно в больницу!
- Во-первых, если тебе и не нужно в больницу, то это не значит, что мне не нужно на миссию; во-вторых, через двадцать минут сюда придет твоя подружка, которая так любезно меня выручила и все равно нас выставит; а в-третьих... - он задумался, с некоторым недоверием разглядывая Сакуру, уже успевшую прикрыться платьем. - Я думаю, тебе уже можно говорить мне "ты". Хотя как хочешь, конечно... - он пожал плечами и уселся на низенькую стойку. - Чего ждешь?
- Когда ты отвернешься и дашь мне одеться! - Сакура с наслаждением сделала ударение на слове "ты".
- О, - Сасори приподнял брови. - Какая похвальная стеснительность!
- Будешь издеваться, я... - Сакура запнулась.
- Что? - ехидно переспросил он.
- Ничего, - девушка покраснела и принялась натягивать платье.
Их дороги должны были разойтись через пару кварталов от магазина, но Сакура ужасно не хотела расставаться с Сасори и взялась проводить его до Главного Зала, в котором шиноби обычно получали свои задания. Цунаде уже не выказывала удивления по поводу того, что ее ученица так сблизилась с преступником и не могла отойти от него ни на шаг, хотя на языке у нее так и вертелось не очень вежливое "какого черта?", особенно в тот момент, когда Сакура, невинно хлопая глазками, попросилась в сегодняшние сопровождающие Кукловода. Наверное, сдержаться Пятой также помогло выражение лица Сасори - тонкие, почти детские черты исказило сильное удивление, стало быть, он и сам не ожидал от девушки такого поступка.
- Зачем ты это сделала? - спросил он немного позже, когда они уже вышли за пределы Конохи и быстро передвигались в сторону разоренной деревни. Миссия была довольно интересной: кто-то ворвался в деревню, перебил все взрослое население, собрал детей в одну кучу и обосновался с ними в лесу, требуя переговоров с Конохой.
Сакура пожала плечами, даже не обернувшись. Она скакала примерно на шаг впереди Сасори и понимала, что он вряд ли услышит ее ответ.
Наконец они добрались до места, обозначенного в письме, которое прислал этот странный человек. На небольшой полянке никого не было, только ветер шевелил кроны деревьев. Сакура спрыгнула вниз и встала на самом приметном месте, разведя руки в стороны.
Сасори, собираясь атаковать, спрятался за толстый ствол дерева. Поступок этого человека свидетельствовал если не об его глупости, то о психической нестабильности уж точно, поэтому Сасори надеялся, что преступник не сможет уследить за территорией по всему периметру полянки.
- Эй! - крикнула Сакура, обращаясь к таинственному преступнику. - Эй! У меня нет оружия! Ты хотел поговорить с конохским шиноби, и вот я здесь! Выходи!
Ответом послужило молчание, но не такое, которое свидетельствовало бы о том, что в округе никого нет. Он был где-то рядом, просто почему-то не хотел показываться. Сасори почувствовал, что ситуация сильно отдает идиотизмом и какой-то подростковой непоследовательностью. Так мог бы, например, поступить тот же Дейдара.
- Эй! - снова крикнула Сакура, которая тоже начинала считать всю эту миссию глупостью. - Где ты? Выходи!
- Почему они послали тебя? - раздался вдруг откуда-то из глубины леса обиженный, капризный голос.
Сасори похолодел. Этого не могло быть.
- А? - Сакура обернулась в ту сторону, откуда раздавался голос. Сасори хотел спрыгнуть с дерева и оттолкнуть ее, уберечь, заставить убежать отсюда, но его ноги намертво приросли к толстой ветке, покрытой неровной корой. - Где ты? Выйди!
- Ты одна? - спросил голос, медленно приближаясь к полянке.
Больше у Сасори не было никаких сомнений.
"Но почему именно сейчас? Почему? Я так ждал этого, да я просил судьбу об этом, но когда раньше она внимала моим просьбам? Так почему же сейчас? - он по-прежнему не мог сдвинуться места, только дрожал и в отчаянии кусал губы - и сжимал во вспотевшей ладони рукоять куная. - Господи... за что?"
Он знал ответ. Он знал все свои грехи, он отдавал себе отчет в них, он понимал, что когда-нибудь расплата настигнет его. Он ждал этой расплаты каждый день, каждую секунду... он уже думал, что расплатился с судьбой за все, что натворил, когда ему не дали спокойно умереть и заставили пройти через весь этот кошмар. И наконец перестал ждать.
И только тогда она действительно настигла его.
- Одна! - ответила Сакура, шагая по направлению к голосу. Из леса ей навстречу вышел молодой парень в широком черном плаще, украшенном черными облаками. Его белые волосы были завязаны в хвост, который немного покачивался при ходьбе. Парень немного сдвинул брови к переносице и по-детски обиженно надул губы.
- Почему ты врешь? Ты не одна, да, - заявил Дейдара, почувствовав присутствие Сасори. Странно, что он не почувствовал его раньше: в воздухе все было пропитано знакомым запахом, причем намного сильнее, чем обычно, а это значит, что мальчишка не соврал - теперь у Сасори живое тело. Впрочем, Дейдара и не сомневался в мальчишке: он не был настолько опытен, и стал бы врать напропалую - или, по крайней мере, прицельно заявил бы об этом. Тот же, наоборот, обмолвился об этом факте так, как будто думал: Акацки отлично известно о том, что Сасори жив, а из Конохи они не вызволяют его по своим причинам. Может, держат его там в качестве шпиона или что-то вроде того... Дейдару мало интересовало, что там думает младший Учиха.
Сакура замерла одновременно и от понимания того, что их раскрыли, и от темного, почти животного страха. Акацки. Человек, которого Сасори так долго ждал...
- Господин! - крикнул Дейдара, больше не глядя на нее. - Господин, я знаю, что Вы здесь, да!
Сакура услышала, как позади нее почти бесшумно приземлился Сасори. Дейдара глядел поверх ее головы, широко и счастливо улыбаясь. Сакура боялась обернуться. Боялась увидеть в глазах Сасори, на губах Сасори ту же радостную, искреннюю улыбку.
- Здравствуй, Дейдара, - едва слышно проговорил Кукловод у нее за спиной, но не сделал и шага по направлению к своему подчиненному.
- Рад видеть Вас в таком хорошем состоянии, да, - Дейдара улыбнулся еще шире.
Сасори не смог сдержать ответной улыбки.
"Черт, Дей-кун... Это же чертов Дей-кун, будь он не ладен! Твой подчиненный. Хороший парень... Ты ведь рад встрече с ним?" - спрашивал себя Сасори и не находил ответа.
- Что же, думаю, Вам пора вернуться, - Дейдара сделал приглашающий жест рукой и рассмеялся. - Вернуться, да-а...
Сасори поразился: неужели Дейдара совсем не удивлен? Так Акацки знали, что он жив? Знали - и ничего не предпринимали?
- Погоди... Вам было известно, что со мной все в порядке?
- Ну... - Дейдара прекратил смеяться и почесал нос. - Мы подозревали, что те конохцы не просто так отогнали от Вашего тела Зецу и Тоби, да... Но узнали совсем недавно. И кстати, я тут не совсем на законных основаниях, - Дейдара ехидно засмеялся.
- Да уж, - вздохнул Сасори. - Когда ты хоть что-нибудь делал на законных основаниях?
- Я не об этом. Лидер и остальные не поверили этому мальчишке, а я... вот, решился. Кисаме жалел, что не может пойти со мной, но у них сейчас своя задача: лисеныш с незначительной охраной отправились на какую-то миссию в наши края, да. На ловца и зверь бежит, да! Итачи говорит, что никогда так не смеялся... Знаешь, я не уверен, что он вообще когда-нибудь смеялся, да... А тут... Да, смеющийся Итачи - это занятно.
- Погоди-погоди! - Сасори почувствовал, как подкашиваются ноги. - Итачи... ведь Итачи мертв?
- С чего Вы взяли, да? - Дейдара искренне недоумевал. - Уж не думали ли Вы, что он проиграл своему братишке? Нет, он понял, что Орочимару парнишку вообще ничему не научит, и договорился с мальцом, чтобы тот шпионил за этим старым идиотом, да... Вы бы видели лицо этого парнишки... Такое разочарование, да! Мне было его жаль... Он набирался силы, а Итачи его снова уложил, да... У него не было выбора. И он все-таки любит брата, глупый малыш... Лидер думал, что с его помощью мы сможем не только избавиться от Орочимару, но и много узнать о его достижениях. Лидер - он умный, да. А тут конохцы убили Орочимару, вернули мальчишку себе... Шпион в Конохе, да еще и лучший друг лисеныша... Подарок судьбы, да... И парнишка рассказал о Вас.
Сасори тряхнул головой. Надо же, а ведь Саске выглядел довольно искренне, когда радовался чему-то там с Сакурой и остальными... Удивительно. Но Итачи жив... и сейчас это было главным. Сердце радостной птицей забилось в груди.
Сасори заметил, как у Сакуры внезапно подкосились ноги, и она рухнула на колени, сжав в тонких пальцах траву. Представил, какой болью отдались у нее в груди слова Дейдары... Маленькая девочка, влюбленная в предателя. У него защемило в груди.
Дейдара наконец снова заметил Сакуру. Склонил голову к плечу, изображая сочувствие и скорбь.
- Прости, малышка, да, - проговорил он. - Каждому волку - своя стая, да...
Сакура молчала. Она не знала, что сказать - она не знала, как дальше жить, она не знала, как сможет вернуться в деревню. Ей было больно - и так больно не было раньше никогда.
- Я... - она подняла голову. Слез не было, только безумное отчаяние в темных, расширившихся зрачках. Она так и не смогла ничего сказать.
Наигранная скорбь на лице Дейдары сменилась искренним сочувствием. Он не понимал, что происходит. Так не должно было быть, в глазах всегда найдется что-то еще: страх, надежда, безумие. А тут боль и боль, и боль. Скучно. И страшно. И тоже больно, как будто эхом откликается боль ее глаз в его душе.
- Хорошо, - проговорил вдруг Дейдара, исполненный решимости подарить девчонке последнюю надежду - пусть ложную, но все-таки надежду. - Ты привела сюда господина, да... может, тебе повезет. Давай спросим у него, чего он хочет?
Сакура непонимающе уставилась на Дейдару. Тот поманил Сасори, подтянул его почти вплотную к девушке, указал на кунай, по-прежнему зажатый в его ладони.
- Одного из нас он убьет, - пояснил Дейдара. - Отойдет к тому дереву, и запустит кунаем кому-нибудь в лоб. Если захочет остаться с тобой, я не буду на тебя злиться и мой дух не будет навещать тебя по ночам: выбор моего господина важнее моего мнения. Если он захочет вернуться в Акацки, он убьет тебя. Хорошо?
Сакура кивнула. Сасори пожал плечами и отошел к указанному Дейдарой дереву. Дейдара театрально встал на одно колено и подмигнул Сакуре. Та закрыла глаза.
Ну что же, это игра. Это рулетка, в которой она поставила на черное, не обратив внимания на то, что все цифры окрашены в кроваво-красный. Она умрет здесь - и это правильно: она не сможет жить дальше. Жить с осознанием предательства Саске. Жить с осознанием предательства Сасори.
"Хотя почему предательства? - равнодушно подумала она. - Каждому волку - своя стая. Мне не было места в его жизни. Ему не было места в Конохе. Он будет счастлив там, с ними".
Это игра. Азартная игра. Сакура достойная ученица Цунаде - и в азартных играх ей так же не везет. Ни единого шанса, ни единого проблеска надежды... а ведь человек в плаще Акацки так хотел подарить ей эту надежду...
"Ну же, постарайся... Не для себя, так хоть для него," - Сакура попыталась вызвать в своей душе хоть какой-то оптимизм - и не смогла.
Она ждала уже довольно долго: должно быть, Сасори решил на прощание полюбоваться на нее или что-то еще - она не знала. И вдруг услышала тот характерный звук, с которым острый металл врезается в человеческое тело, и шорох - в нескольких шагах от нее на свежую зеленую траву упало что-то тяжелое. Сакура счастливо, неверяще улыбнулась.
И открыла глаза.

The End